О Ламарка и ламаркизм существует чрезвычайно богатая литература, вызвано несколькими обстоятельствами. Прежде всего его считают создателем первой научной теории эволюции, названной (по имени автора) ламаркизма; он – реформатор зоологии, создатель терминов “биология» и «биосфера», глубокий философ. Вместе с тем не существует, очевидно, другой эволюционной концепции, которая, подобно ламаркизма, переживала бы в своей истории прямо противоположные волны
отношение к себе – от безоглядного восприятия и одобрения (достаточно вспомнить хотя бы лысенковщина) до полного отрицания вообще. Сейчас является едва ли не признаком хорошего вкуса поносить ламаркизм, причем это делают часто не входя в сам концептуальный строй учения.
Между тем концептуальные подходы к эволюции, предложенные Ламарком, заслуживают уважения и пристального внимания, поскольку они составляют особую обширную программу теоретико-эволюционного синтеза. Заметим, что речь идет об идеях и подходы прежде всего самого Ламарка, а не армады его последователей, которые сумели многие из них довести до абсурда. Эволюционную программу Ламарка целесообразно именовать ендогенетичною.
Т. Морган относил ламаркизм теориям эволюции, которые объясняют эволюцию с помощью вправлений и невправлянь; Э. Майр «истинный» ламаркизм квалифицировал как ендогенетичну монистическую концепцию, которая объясняет эволюцию волевыми усилиями; П. Медавар назвал ламаркизм «инструктивные» теорией эволюции, подразумевая заданность изменений. Абсолютное же большинство справочных и нормативных изданий, в отличие от взглядов названных выдающихся ученых XX в., Отмечают прежде всего на автогенеза и теологизми ламаркивського учения, справедливо последователей ученого, но не его самого.
И. И. Шмальгаузен, которому были присущи объективность и одновременно критическое отношение к ламаркизма, считал возможным заметить: “Ламарк отвергал телеологические представления, дающие лишь видимость объяснения, и искал причины, привели с необходимостью существующей приспособленности организмов к окружающей среде. И все же «законы» Ламарка телеологические по сути, поскольку включают представление при исходную целесообразную реакцию всех организмов на упражнения и невправлення органов и на изменение внешней среды вообще “(1969, с. 16-16).
И. И. Шмальгаузен отмечал, что сформулированные Лaмарком «законы» неравноценны: второй занимает подчиненное положение по первому.
Напомним, что первый закон (или принцип) постулирует развитие органического мира путем естественной “градации» от простых форм организации к усложняющихся и совершенных; второй закон касается именно упражнения и невправляння органов и передачи приобретенных таким образом признаков по наследству. При этом второй принцип отвечает за адаптивную эволюцию организмов, наполнения экологических ниш родственными формами, а первый касается толкования проблемы прогрессивной эволюции, то есть осложнения живого в процессе развития. Последнее, по сути, и составляет содержание эволюции, по крайней мере в желании человека осознавать себя венцом развития биосферы.
Ламарк считает движущей силой эволюции “поезд природы к прогрессу», и он вполне присущ организации самих живых существ, а не привнесен в них извне. Однако тем самым ученый абстрагируется от включения тех или иных организмов в реальную окружающую среду их существования, лишая последнее функции влияния на организмы. Это делает неясным происхождение источника развития, что повлекло за последователей Ламарка постулирования внешних целевых взаимоотношений и финальности развития.
Эндогенетическая программа экологии (Ж.Б. Ламарка)
После Ламарка были апробированы различные варианты теоретизации на основе выдвинутой им концепции. Концепции эволюции последователей ученого именуют собирательным понятием неоламаркизм, который, в свою очередь, делится на три основные группы: 1) механоламаркизм, 2) ортоламаркизм, 3) психоламаркизм. В каждом из вариантов упор делается на каком одной стороне классической программы: на механическом воздействии внешней среды и упражнении и невправлянни органов (1), на внешний финальности, т.е. существовании цели вне самыми живыми существами (2), на внутреннем поезда к прогрессу, заложенным изначально , то есть на телеологичности живого (3). И подобная узкая ориентация фактически определила невозможность перерастания любой предложенной концепции эволюции ламаркивського типа в универсальную теорию эволюции.
Над такими предложенными концепциями тяготеет схематизм – попытка обосновать исходную концептуальную структуру определенной множеством фактов, оставляя за пределами теоретизации факты, не вписываются в такую теорию или противоречат ей. Другими словами, исходная абстракция полностью подчиняет себе эмпирический материал, задавая ту или иную интерпретационную схему, а следовательно, и модель объяснения эволюции. Так произошло с “законом усовершенствования» Е. Аскенази, “законом внутреннего влечения к прогрессу» И. Годри, “принципом совершенствования» К.Негели, “психическим планом» А. Н. Уайтхеда, «жизненной силой» А. Бергсона, “телеологическим законом жизни »Л. Бунура и многими другими похожими конструктами. В оправдание идеи бросается селективно то фактический материал, который ее “устраивает». История науки знает даже случаи, когда Ламарка сознательно или невольно фальсифицировали экспериментальные данные для торжества идеи. Но это – уже за пределами науки.
С гносеологической точки зрения в этом случае интересно опоры на принципы еще докантивськои теории познания. Объект должен согласовываться со знанием о нем, утверждали Канту; “Нет”, – провозгласил немецкий мыслитель, считая, что наше знание должно согласовываться с объектом, приближая таким образом создаваемый образ сущего к возможно большей аутентичности с реальным объектом. Не случайно впоследствии Ф. Энгельс, глубокий знаток эволюционизма, отмечал, что вся сущность ламаркизма заключается в том, что гегелевская внутренняя цель должна привести отдельную живое существо в гармонию с его понятием. Отсюда и специфическое понимание функций теории: собственно, ей даже нет особой нужды стараться максимально полно описать объект познания, а достаточно понять его такой степени, чтобы утвердиться в истинности имеющегося знания о нем.
Вместе ламаркизм, как и гегелевские рационализм и диалектика, имеют немало эвристических потенций именно как программа теоретико-эволюционного синтеза. Самостоятельное (и особенно) значение имеет предложенная Ламарком методология обоснования достоверности теории эволюции.
Ламарк подверг основательной критике принцип эманации (истечение сущностей разного порядка с некой первичной идеальной сущности) как фундамент естественной истории. Поэтому его «лестница прогресса» во многом предстает передсхопленням двух важнейших обобщений следующей биосферологии: во-первых, концепции структурных уровней организации живого, во-вторых, филогенетической вереницы развития жизни на Земле как совокупности прогрессирующих генеалогических деревьев. Вместе Ламарк разрушил сам фундамент неоплатонистськои эманации: в противовес идее постепенного ухудшения сущностей (поскольку они вытекают из идеальной и поэтому не могут не регрессировать), Ламарк предлагает «лестницу существ» обратную
– от монады к человеку, то есть прогресионистську. Два века назад это было парадигмальным сдвигом в основаниях научного мышления.
же время система Ламарка – человекоцентрическую: для ученого основа построения системы живых существ и их филогенетического развития – организация человека, самой совершенной и самой последней во временном течении. Именно с познания и исследования организации человека необходимо висновуваты «общие принципы физиологии и, кроме того, распространять ряд выводов относительно способностей высшего порядка на всех животных вообще» (1963, с. 27-40, 116-118 и др.) – Программа эволюционизма Ламарка содержала и такое важное положение, как качественная специфика организации различных видов существ; поиск таких отличий ученый считал эмпирической процедурой фиксации малейших различий между особями.
Методологические принципы Ламарка давали возможность реконструировать историю органического мира на основании своеобразного логического актуализма. Иначе: двигаться к постижению разнообразия органического мира от самой совершенной его формы – человека, саму ее рассматривая как естественный продукт развития этого мира. Кстати, корни биологизаторство многих современных концепций натуралистического сорта скрыты не в последнюю очередь в том, что сходство и различия между животными и человеком выводятся преимущественно генетически, то есть двигаясь по логике развертывания и эволюции самого органического мира. Даже Дарвин выстраивал свою версию антропогенеза подобным образом; и хорошо известны как преимущества, так и недостатки этой концепции. Ведь в этом случае всегда есть соблазн преувеличение значения инвариантных биосферных структур, то есть черт, присущих и человеку, и животному, и наоборот, умаление значения новообразований, т.е. того реального наследия, который делает человека качественно новой биосферной существом.
Поэтому подход “от человека» для понимания процесса эволюции важен для понимания генезиса биосферы в целом. Поскольку человек становится главной геологической силой, то стоит сравнить именно с ее влиянием действие других «геологических сил» в прошлом. Конечно, подобная методология всегда содержит в себе соблазн телеологического объяснения эволюции – как мильярднолиття движения именно к человеку как к цели развития биосферы.
В эволюционной программе Ламарка немало ценного и с точки зрения не только методологического, но и содержательного. Глубокий знаток творчества мыслителя И. М. Поляков считал достоянием ученого не только четкую формулировку эволюционной идеи, но и нахождение многих доказательств эволюции: “Ламарку удалось обнаружить одну из важнейших черт взаимодействия организмов и среды – Ламарку принадлежат также блестящие по фактическим обоснованием доказательства изменчивости видов в различных условиях Существование »(1969, с. 147). К этому можно добавить и то, что ученый фактически ввел в концептуального строя своей теории такие фундаментальные эволюционные постулаты, как необратимость эволюции, ее постепенность, непрерывность, моногенетичнисть, дивергентность, прогрессивность, адаптивность, выборочная элиминация. Ламарк также первым перенес принцип иерархии таксонов (как логическое основание для построения системы классификации организмов) в теорию эволюции как принцип дихотомии (различия организмов в процессе филогенетического развития). Наконец, именно Ламарк ввел термины «биосфера» и «биология», определяя их в близком к современному пониманию: биосфера – суть совокупность живых существ, а биология – наука обо всем живом. Как видим, это не биосфера Вернадского, есть системная единство живого и неживого, но также – система: как все множество живого на планете без учета организму, видовые и другие отличия.
Вместе эволюционная программа Ламарка имеет методологические и теоретические ограничения. Так, ученый считал материю пассивным началом – полностью в русле нью тонивськои философии;пространство и время также толковались как внешние атрибуты материи. Многие недостатков теории вызванные переоценкой видимости сущего, то есть акцентирование на феномены, смешиванием причин и последствий и т.п.. Но значительно важнее те импульсы, которые дал ламаркизм следующем эволюционизма. Не случайно даже Дарвин пытался то учесть ламаркивську внутреннюю активность организма и феномен гармоничной адаптации видов к конкретному окружающей среды и ввести ендогенез к концептуальной структуры теории естественного отбора. Синтез, как известно, был не очень удачным: и в случае с Ламарк-дарвинизмом Э. Геккеля, и, особенно, в случае с «творческим дарвинизмом» Т. Д. Лысенко, в котором от дарвинизма осталось лишь название.
Но, несмотря на эти обстоятельства, синтез выглядит необходимым и неизбежным, правда, на уровне общих принципов, а не конкретных обобщений. Ведь эволюционная программа Ламарка имеет две сильные стороны: с одной стороны, постулирование определенного внутреннего начала эволюции, с другой – признание мощного формообразующих влияния окружающей среды на организмы. В конце концов, сам факт жизненности ламаркизма (а во Франции он вообще доминирующей эволюционной доктрине) требует более внимательного отношения к нему. Сейчас совсем недавно московский биолог Б. М. Медников выразил справедливое мнение о том, что ненабутих признаков не бывает вообще, то есть основной упрек в адрес неоламаркизма с логической точки зрения некорректно. Другое дело, что Ламарк предложил такие модели механизмов эволюции, которые не подтверждаются современной наукой. Но и дарвинизм также существенно дополнил выходные свои конструкты именно в понимании таких моментов.
Следовательно, если вспомнить о том, что аутентичный Ламарк – это прежде ендогенетична эволюционная программа, т.е. развитие по направляющих силы некоего внутреннего начала, то оказывается, что постулат о наследовании приобретенных признаков вообще отходит на задний план.Наоборот, для исследователя приоритетным становится поиск внутренних детерминант развития, собственно, даже преформации эволюции. Другими словами, внешние воздействия за такого видения вполне могут “работать” по дарвиновским механизмом, т.е. оценивать системы на предмет их адаптивности. Но сами системы Рализуем свой жизненный потенциал на основе накопленного ранее эволюционного потенциала, с одной стороны, и ограничений, которые катализируют развитие, с другой.Ведь даже для человека внутренняя детерминация (не только биологическая наследственность, но и архетипическая ментальность) весьма существенной для его психоинтелектуальнои деятельности.
Программа Ламарка важна также ориентацией на человека как на природный образование эволюции, самый и самый ее результат, базовый объект теории эволюции, познания которого стоять средством для постижения общих особенностей развития живого на нашей планете. Этот аспект классического ламаркизма учитывают нечасто, а между тем Ламарк сформулировал блестящие идеи по качественной природы человека, особенностей процесса антропогенеза, которые существенно повлияли на весь концептуальный строй дальнейшего эволюционизма. Такой подход особенно актуализируется в наше время, когда имеет место мощная гуманизация естественных наук, мышления и деятельности человека, когда человек становится и модельный объект постижения мира в целом (макрокосм в микрокосме), и как высшая ценность биосферы, и как регулятор ее состояния и средство самоорганизации (или, наоборот, дезорганизации) мира земной жизни.
Наконец, именно Ламарку принадлежат глубинные за проникновением в будущее взаимоотношений человека с окружающей средой слова: “Иногда кажется, что назначение человека заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодной для жизни ».
(No Ratings Yet)
Загрузка...