Последнее выдающимся оригинальным византийским христианским мыслителем, подвел итог греческой патристики, был Максим Исповедник (ок. 580-662 pp.). Как богослов, признанный авторитет по делам веры он много усилий приложил для того, чтобы гармонично соединить плодовитость восточной представления о единстве Христа с западной идеей о Его внутреннюю двойственность. Выступал как ведущий оппонент монофелитства (доктрины о наличии в Богочеловека Христа только одной воли – Божественной). VI Вселенский собор, который признал наличие во Христе не только Божественной, но и человеческой воли был, в значительной степени, плодом его размышлений, молитв, мучительных свидетельств. В 645 г. он победил на диспуте с монофелитами в Карфагене, но в 653 г. был арестован, подвергнут пыткам путем отрезания языка и правой. Умер Максим Исповедник в изгнании.
Литературное наследие значительная и довольно разносторонняя. Некоторые из произведений вошли в состав «Добротолюбия» («Главы о любви», «подвижнический слово в вопросах ученика и ответах старца»), «Теологические заметки», «Мистагогия», «Комментарии к трудам Дионисия Ареопагита и Григория Нисского» и другие.
Философские взгляды Максима Исповедника окрашены сильным влиянием Дионисия Ареопагита, в распространении и признании доктрины которого он сыграл важную роль, что не исключает самостоятельности определенных позиций. Труда Максима по масштабу равны богословским «суммам», которые будут характерны для периода схоластики. В них он использует и платоновский стиль мышления, и категории Аристотеля, хотя по форме и побуждением то были творения мистика.
Мир, за Максимом, был создан в ходе последовательных распределений, и задача человека – осуществить в определенной последовательности его синтез. Вполне это назначение осуществляется во Христе, что воссоединяет космос и историю и возвращает человечеству его роль посредника. Этот процесс достигает кульминации в общении святых, представляют образ грядущего Христа. Человек, как личностный образ Логоса, должен раскрыть и принести в дар Богу логос всех вещей, их духовные сущности. Так человеческой рациональности дарится бесконечная творческая сила, позволяющая совместить и преобразовать мир. Как видим, приведенное понимание назначения человека более радикальным, чем у Дионисия Ареопагита.
По глубокому убеждению Максима Исповедника, человек свободен. Однако, ее действительная личная свобода заблокирована эгоцентризмом. Христос восстанавливает нашу естественную свободу ценой своего полного любви жизнь и мученической смерти. Максим убежден, «верой и милосердную любовь» мы создаем себя по образу бытия Христова и поэтому, благодаря этой встрече, участвуем во взаимопроникновении Божественной и человеческой энергий, которое осуществляется в Его «составляющей ипостаси». Тогда желание получит свой истинный смысл в Богочеловеческая реальности добродетелей, сочетающиеся в любви. Человеческое существование превращается в литургию космизации «таинств». Максим отмечает, что обожание можно достичь только в путем долгой борьбы, однако, оно представляет собой естественное завершение развития человека, открывшего для себя свое собственное бытие. «Бог всегда желает воплотится в тех, кто этого достоин». Но «вера без дел мертва, как и дела без веры». С этого момента человека двинется сила, превышающая ее понимания, но которая всегда была потенциально присутствует в нем. Только тогда душа осознает, что единственным способом познания Бога ее слияния с Ним.
Подытоживая, подчеркнем, христианский Запад всегда подчеркивал нравственные общении со Христом, на духовном переживании человеком Его усыновления. Христианский Восток, со своей стороны, настаивал на онтологической причастности человека Божественным энергиям. Поэтому богословие Максима Исповедника – блестящий синтез обоих подходов, что указывает на его актуальность.
(No Ratings Yet)
Загрузка...