Критики «бихевиористичнои революции» постоянно обвиняли ее сторонников в том, что они не реализовали в своих концепциях ее основные цели, то есть не смогли создать полностью эмпирических теорий, выводы которых должны индуктивный характер. Один из них, X. Булл, подчеркивал: «Если судить об этом подход по критериям логической четкости и научной точности, то можно утверждать, что его качество достаточно высокое. Кроме этого, даже если недоброжелательно к нему относиться, нельзя, тем не менее, делать вывод, что он ничего не внес в понимание международных отношений … Все ценное, что есть в их трудах (бихевиористов. – Прим, авт.) – Это преимущественно суждения, выведены не математическими или любыми другими научными методами, а совершенно независимо от них “». Бихевиористы увлеклись созданием абстрактных моделей международных отношений и проблематикой классификации международных систем и в итоге сформулировали дедуктивные теории не на количественных, а на качественных параметрах.
«Бихевиористические революция» не смогла реализовать свои задачи через значительную сложность проблемы поиска эмпирических параметров исследуемых явлений международной жизни.Выяснилось, что довольно трудно количественно измерить целый ряд важнейших ситуативных переменных, таких как: содержание интересов, целей и стремлений участников международных отношений, сила действия и взаимодействия между ними, характер влияния субъективных факторов на процесс принятия решений. Даже методологически проще проблема оценки потенциала могущества государств, несмотря на чрезвычайно интересные ‘ее исследования, продолжает вызывать острую полемику. Бихевиористы, за незначительным исключением, сосредоточивались на исследовании отдельных вопросов международных отношений, надеясь на эффект «кумуляции различных теорий международных отношений в процессе их эмпирической верификации и селекции. В этот способ возникнет эмпирическая теория международных отношений ». Однако этот процесс после нескольких десятилетий так и не привел к желаемому результату. Развитие бихевиоризма основывался на идее изоморфизма, т.е. утверждении о том, что в общественной сфере явления и процессы происходят аналогично природных, которые можно аналогизуваты и точно исследовать.
С конца 70-х – начале 80-х годов XX в. в теории международных отношений началась серьезная кризис, вызванный разочарованием многих ученых не только возможностями классического подхода, но и результатами развития бихевиористических теорий. Этот кризис, по мнению Дж. Васкеза, обусловлена тем, что «как в эмпирической, так и в нормативной сфере анализа отсутствуют серьезные, проверенные и точные методы оценки теорий … Невозможность осуществить оценку теорий в научной и практической плоскостях сводит к нулю усилия по накоплению знаний и тормозит исследовательский прогресс ».
Одной из попыток преодоления кризиса может считаться широко дискутируемых идея сочетания методологий, основанных на количественных и качественных методах, считается необходимым и закономерным этапом в развитии теории международных отношений. Идея формирования новой теории международных отношений вытекает из понимания его последователями невозможности абсолютно полного отражения реальности с помощью только одной из перечисленных выше методологий.
Выдвигаются утверждение, что такая теория может стать синтезом большого количества существующих подходов, в котором бы нашлось место всем рациональным идеям. Возможность ее продуктивной реализации растет благодаря тому, что «несмотря на существование достаточно отличных точек зрения и целого ряда принципиальных вопросов, определяющих общие теоретические ориентации и конкретные исследовательские программы, дошло до выразительного сближение между ними, что позволяет говорить о возникновении рационалистического консенсуса, творят, прежде всего, неореализм и неолиберализм ». Вполне очевиден процесс синтеза современных теорий неореализма и неолиберализма определяется тем, что они очень близки в оценках международных отношений, но в узких пределах своих методологических основ не могут целостно объяснить суть международных явлений и процессов, одновременно их синтез может сделать возможным преодоление недостатков каждой из них. Ось, которую создают неореализм и неолиберализм, по мнению многих ученых, может быть дополнена лучшими теориями бихевиоризма и нео-марксизма. Назрела потребность преодолеть парадигматическую ограниченность и методологическую узость в пределах качественно новой теории является насущной необходимостью, о чем свидетельствуют труды С. Хоффмана, Дж. Бел-ЛЕРС, X. АЛКЕР, А. Лийпхарта, Дж. Розенау, Р. Кохена, X. Мак -Клиланда, К. Кнорра, Дж. Догерти и Р. Пфальцґрафа и многих других.
В 1988 p. P. Кохен назвал новую синтетическую теорию рационализмом и противопоставил ему т. Н.рефлексивных подход, представители которого радикально и достаточно активно критикуют фундаментальные основы рационализма.
Среди наиболее жестких критиков рационализма выделяются, прежде всего, представители критической теории, феминистита пост-модернисты.
Критицисты, в частности Ю. Хабермас, предложили довольно узкую концепцию создания «идеальной информационной ситуации», что может стать средством преодоления политического господства мощных сверхдержав и конфликтов, так как полная открытость информации способствовать аргументированной споре между сторонами и беспристрастным (т.е. справедливым) решением.Современная ситуация маскирует неравенство в международных отношениях, а рационализм принимает ее a priori. Критицисты не стремятся исследовать международные или внутренние системы государств, а сосредотачивают свое внимание на силе и доминировании глобальных сверхдержав. Они осуществляют исследования в политических целях “освобождения человечества от« деспотических »структур мировой политики и экономики, которые находятся под контролем гегемонических сил». В таком восприятии международной системы критицисты чрезвычайно близки к теоретикам неомарксизму, поскольку они интерпретируют любое знание как орудие определенной политики. В частности, своих оппонентов (рационалистов) они считают адвокатами несправедливого международного порядка, выгодный мощным государствам мира, а свою теорию – орудием борьбы против него. Отсюда следует важный вывод критической теории, который заключается в том, что любая теория является скрытым отображением определенных интересов, а их авторы, независимо от того они это осознают, или нет, является орудием политической власти. В русле критической теории возник довольно своеобразный научное направление – т. Н. конструктивизм, представлен трудами А. Венд-и, Д. Ламсдейна и других. В их трудах отражены два основных утверждения, свойственные этой теории:
1 Фундаментальные структуры международных отношений формируются под определяющим влиянием субъективных факторов, вытекающих из человеческих стремлений и интересов и приводят к созданию тех или иных социальных конструкций.
2 Поведение и интересы отдельных государств в международной среде определяются субъективными идеями и представлениями о развитии международных отношений, но не их реальными интересами.
Формирование феминистических концепций в теории международных отношений вызвано интернационализацией женского движения, ростом транснациональной феминистической активности и вынесением проблем полового неравенства на глобальную повестку дня. В этих подходах не только констатируется тезис о том, что тендерные отношения являются интегральной частью международных отношений, но и утверждается, что международные структуры, история и научное знание о международных отношениях отмечаются тендерной спецификой. Есть феминисты считают, что вся история человечества происходила под знаком гендерного неравенства и это логично отразилось не только на современных международных отношениях, но и на их научных исследованиях. В современной науке феминистское направление возникло с «критики того подхода, при котором философские каноны политической теории и эмпирические каноны Поведенческая направлении политологии исключили женщин и их деятельность из сферы своего внимания … руководствуясь стереотипным представлением о« аполитичность »природы женщин».
Сторонники феминизма, или т. Н. тендерных теорий, опирающихся скорее на собственную политическую позицию, чем на определенные логические аргументы и систематически изложенную теорию. С их точки зрения, рациональные теории опираются на чисто мужское видение международных отношений, но пренебрегают особым женским опытом и стремлениями.Сторонники этих теорий отталкиваются от идеи тендерных ролей в обществе, которые, по их мнению, является неравноправными. В частности, В. Петерсон и А. Ранян подчеркивают, что женщина в иерархии общества поставлена в принципиально ниже положения. Деление общества по тендерным ролям приводит к тому, что в политике доминируют мужчины, а женщины находятся в подчиненном положении. Н. Харт-сок настаивает на идее необходимости исследований структурных различий жизни и интересов обоих полов, должен доказать тезис о том, что сила и власть является стремлением мужчин, тогда как понимание и гармония – женщин.
Для феминистов характерно утверждение о том, что в современной теории международных отношений скрытая дискриминация женщин, поскольку поведение государства рассматривается в сугубо мужских категориях – рационализма, силового давления и амбициозности. По их мнению, причины агрессивности государств надо искать в тендерной неравенства, приводит к тому, что важнейшие государственные должности всегда занимают мужчины.
Наиболее выверенный принципиальные основы собственной теории созданы постмодернистами, среди которых выделяются идеи М. Фуко, Ж. Дерида, Р. Рорти и особенно Г. Эшли.
Дж. Васкез выделил пять фундаментальных идей постмодернизма:
1 Отсутствие общего прогресса и эволюции в человеческой истории. По их мнению, различные общества развиваются своим путем, который не является лучше или хуже других, а современное состояние западной цивилизации не является идеалом, он лишь один из примеров развития.
2 Последовательная ряд событий не подлежит одной объективной закономерности, но является результатом тех или иных решений, которые были приняты в свое время как случайные альтернативы.
3 Реальность порождается системой субъективных ценностей и действиями людей, направленными на их внедрение в жизнь, то есть она является лишь «социальной конструкцией».
4.Мова и концептуальные парадигмы создают реальность, поскольку они выдвигают определенные модели общения и развития, и только общество вводит нововведения, суть которых обоснована наукой, они становятся частью реальности.
5.Идентичнисть является формой проявления власти и насилия над лицами, социальными группами и обществами.
Исходя из таких принципиальных основ, постмодернисты обвиняют теоретиков рационализма, особенно неореализма, в непонимании современных общественных процессов, их упрощении и оперировании неточными и неправильными по содержанию понятиями и категориями.
Дж. Васкез считает, что приведенные пять утверждений «посеяли сомнения во всех областях знаний, и их последствия привели долгосрочные эффекты в определенных дисциплинах …». Постмодернисты обострили дискуссию в теории международных отношений, поскольку еще раз вернули ее к рассмотрению фундаментальных основ существования человека и общества. Она рельефно высветила в современной теории недостаток общепринятых и логических интерпретаций ее фундаментальных категорий. С другой стороны, дискуссия между пост-модернистами и рационалистами еще раз показала всю относительность знания, она, по утверждению К. Буса, «показывает врожденную тенденцию к сомнениям среди интеллектуалов из страха допустить определенной философской ошибки».
Слабостью теории международных отношений до сих пор является отсутствие научно апробированной експланацийнои теории, целостно, несупе-речливо и аргументировано объяснила бы сущность международных явлений и процессов. Отсутствие их четкого понимания сужает возможность широкого применения современных научных методов и подходов к исследованию, в частности, компьютерных симуляций, теории «игр».
Созданные модели основываются на анализе сотен переменных (особенно в связи с широко известной идеей квантификации), определяющие самые ситуации в международных отношениях, но не привели к ожидаемым результатам, прежде всего, учитывая методологическую и теоретическую слабость заложенного в них понимание международных отношений . С одной стороны, в современной теории международных отношений наблюдается ренессанс интереса ученых к классическим теориям, но с другой – быстро развиваются альтернативные критические, тендерные и постмодернистские теории. Это приводит к началу процесса поляризации научной мысли, при котором на одном ее полюсе происходит формирование теории рационализма (на основе идеи международного общества, которая рассматривается как чрезвычайно перспективная), а на другом – сближение теорий, представители которых довольно резко противопоставляются рационалистам.Отсюда следует, что в теории международных отношений начинается новая острая полемика, которая в итоге может привести к формированию целого ряда существенных научных концепций.
Складывается мнение, что современная теория международных отношений переживает парадокс, который заключается в несоответствии уровней развития ее теоретических достижений уровню развития современных методов исследования. Поэтому ставить вопрос о создании моделей, основанных на эмпирических параметрам, которые могли бы отразить такое сложное и комплементарное явление как международные отношения и позволили бы точно их прогнозировать, очевидно, преждевременно.
Это, конечно, не означает, что такие модели нельзя создавать. Ведь они выполняют важную эвристическую функцию, выявляя тенденции развития международных отношений, взаимосвязь многочисленных факторов, на них влияющих, позволяют систематизировать и сравнивать их составляющие явления и процессы и т.д..
Современная теория международных отношений вынуждена не только синтезировать существенные достижения в рамках новой теории, но и вернуться к проблематике развития методологических основ. За ее развития этим вопросом не предоставлялось значительное внимание в работах ученых;они пытались исследовать прикладные проблемы и научно объяснять реальные ситуации в международной среде.
Дж. Догерти и Р. Пфальцґраф считают, что современная теория международных отношений должна:
– Способствовать укреплению науки о международных отношениях как самостоятельной научной дисциплины;
– Сосредоточиться на формулировке постбихевиористичнои теории, которая, основываясь на всех лучших идеях, аккумулированных еще, должна шире експланацийни возможности;
– Осуществить четкое разделение фундаментальных и прикладных исследований;
– Создать систему научных связей между исследованиями международных отношений на разных уровнях обобщения.
(No Ratings Yet)
Загрузка...