Вступление
Уровень подлинности скандинавских рунических источников. Одним из важнейших направлений европейской интеграции является международное сотрудничество в области культуры. Это партнерство охватывает все исторически заметен период Европейских кросскультурных связей, в том числе и скандинавские руны. Они являются одним из основных духовных истоков не только современной культуры Северной Европы, прежде всего Скандинавии, оказали огромное влияние на культуру германцев в целом, а также отражение в смежных славянской культуре. Изучение скандинавских рун как исторического источника по истории имеет принципиальное значение при исследовании этногенеза полиэтнического Украины, Скандинавии и Европы в целом. При этом руны актуальны как в плане ретроспективном, так и в перспективном, поскольку скандинавский фактор играл важную роль в формировании этнической идентичности и продолжает оставаться важной составной частью этого процесса. Впрочем актуальность изучения скандинавских рун в настоящее время не ограничивается их фундаментальной культурологической ролью. В частности, успехи клиометрии последних двух десятилетий особенно в области исследования нарративных источников, дали право вывести уровень рунологичного исследования на подлинно новый исторический уровень. Что позволило точнее и конкретно определить сферу неизученных, малоизученных, а также подвергшихся различного рода фальсификациям вопросам рунология.
Основная часть реферата
Данная проблема имеет свою историю изучения. Исследование отдельных ее аспектов осуществлялось как в отечественном, так и зарубежном научном пространстве. Среди украинских авторов выделим лишь труд выдающегося историка-востоковеда, зарубежного члена Национальной Академии Наук Украины, почетного директора Института востоковедения им. А. Крымского НАН Украины А. И. Прицака «Происхождение Руси. Древние скандинавские источники »[1] в которой автор раскрывает информационные возможности рун как исторического источника. На академическом уровне доктором исторических наук, заведующей отделом истории Восточной Европы в античности и средневековье Института всеобщей истории РАН А. А. Мельниковой [2] и филологом-германистов Т. М. Джаксон [3] больше актуализируются и активно прорабатываются вопросы, связанные с лингвистически-историческим изучением рун, их истоковедческим анализом. Весьма актуальным с точки зрения проблематики нашего исследования является направление научной разведки Кристель Зилмера [4], посвященной принципам отбора и презентации рунических надписей, вопросом выяснения уровня достоверности рунических показаний. Также незаменимой для восстановления исторического фона, на фоне которого проходил генезис скандинавских рун как исторического источника из Всемирной истории является монография рунолог Tineke Looijengа [5]. Понятно, что ведущим вопросом в контексте исследования данной проблемы остается поиск методологического инструментария с целью расширить горизонт, арсенал и родниковую базу проработки нарративных источников, в том числе скандинавских рун, основы в изучение которого заложили в основном российские специалисты: И. Ковальченко [6], Т. И. Слава [7].
Вместе с тем следует констатировать, что назрела необходимость в координации действий и выработке единой концепции между национальными историографическими школами, в изучении проблемы скандинавских рун как исторического источника.
Цель данной разведки заключается в выяснении уровня достоверности информативных возможностей рун.
Базовыми источниками, положенными в основу статьи, выступают эпиграфические: скандинавские руны Старшего [8] и младшего Футарка [9] и рунические надписи, которые в ходе исследования оправдали себя как уникальные по своей ценности, аутентичные источники значительного массива данных по истории.
Прежде всего отметим, что историзм скандинавских рун как исторического источника заключается не только в том, что в них описываются те или иные факты прошлого, но и в том, что они сами являются частью этого прошлого. Рунические надписи, на наш взгляд, является структурное единство формы и содержания, отражает конкретно-историческое сознание их авторов.
Стоит указать, что рунические надписи современные событиям, которые в них упомянуты, что является чрезвычайной редкостью для средневековья вообще, а для скандинавской и восточноевропейской истории особенно: кроме эпиграфических, древнейшие письменные памятники как в Скандинавии, так и в Древней Руси появляются лишь к концу XII и в середине XI в. соответственно, но в обоих регионах они сохранились в гораздо более поздних рукописях. Кроме этого, мемориальные тексты выполнены рунами, как правило, не содержали умышленного искажения фактов: по представлениям того времени, ложная весть об умершем, с одной стороны, была оскорбительной для него, даже если его заслуги преувеличивались, и тем самым угрожала для заказчиков пам ‘ памятника местью покойного, с другой стороны, памятники устанавливались в местах скопления людей, которые хорошо знали род и семью покойного, и ложные сведения были бы разоблачены, опозорив заказчиков [4, р.107-117]. Разумеется, возможность непреднамеренных ошибок не исключалась: заказчики могли неточно знать или иметь неверные сведения о месте или обстоятельства смерти их родственника в отдаленной стране, неправильно передать незнакомые географические названия и т. П.
Рунические камни, по мнению шведского исследователя Палмс [4, р. 42-43], были очевидцами дежурства, как властных структур, так и личных амбиций, политических и социальных целей в различных регионах Скандинавии. Конечно, рунические камни отражали связь между мотивами наследования социальных и политических прав. Понятно, что надписи выполнены рунами Старшего и Младшего Футарка олицетворяют особые отношения между заказчиками и умершими. Более того, рунические памятники содержат дополнительные указания к вопросам, по наследования и права собственности.
Отметим, что датский профессор археологии Рандсборг связывает расцвет рунической мемориальной традиции с появлением новых социальных категорий или новых социальных условий, где памятники должны были закреплять позицию наследника по покойного [5, р. 107-117]. Исследователь характеризует рунические камни как легальные документы, содержавшие дату о подражании титулов и жалованные, предвидя согласие умершего на передачу имущества наследнику. Рунолог Кристел Зилмер также предполагал, что установление рунических камней было вызвано рациональными потребностями обозначить позицию и установить наследственные права [4, р. 45].
С целью вывести уровень рунологичного исследования на подлинно новый исторический ступень, мы внедрили элементы клиометричних исследования в источниковедческого анализа рун, в частности контент-анализа, который обозначил стремление дать более широкое и беспристрастное трактовка полученным данным, содержащимся в скандинавских надписях, провести анализ источника на более высоком исследовательском уровне, позволил более точно охарактеризовать тенденции и закономерности развития явлений и процессов, прослеживаются. Применена технология контент-анализа скандинавских рун как исторического источника сводится к тому, что мы нашли, изучили, проанализировали, объединили и классифицировали установленную нами количество рунических надписей (57 – выполненных Старшим Футарк и 128 – Младшим) в единую электронную базу данных, создав одно содержательное поле, определив подсчитываемые признаки, черты, свойства памятников, которые отражают существенные стороны их содержания. Так мы обнаружили, что руны являются ценным историческим источником с исторической географии, военной и торговой дела, социальной структуры, тенденций родственных отношений и религиозной сферы.
Например, остановимся на детальном раскрытии материала, могут предложить рунические надписи историку по исторической географии Северной, Западной и Восточной Европы, который в основном состоит в лексике, использовалась авторами текстов, и в упомянутых в памятниках топонимах. Исходя из анализа рунических надписей, мы обнаружили, что чаще всего руны обозначают северо-западные области Восточной Европы: Северную Русь и Прибалтику. Именно об этих области сосредоточено наибольшее количество наименований, встречающихся: Естланд, Земгалия, Лифланд; народов – баранов, земгалов; реки – Западной Двины; прилегающего к этим территориям острова – Руно, мыса Домеснес, возможно Финского залива, а также Хольмського моря. В скандинавских рунических памятниках сказываются и южные районы Руси, через которые викинги попадали в Византию и Палестины, используя быть водные магистрали. Также отмечены и скандинавские страны: больше всего сообщается о Швеции, Норвегии, Финляндии и только один раз о Дании. Так упоминаются названия областей – Рингерике, Тавастланд; хуторов – Ульви, Эд; острова – Готланд [2, С.35-37]. Также, стоит отметить, что рунические надписи сообщают о Западной и Южной Европе, а именно об Англии и Италии [2, с.38]. Уже в рунических надписях можно обнаружить первые попытки осмысления географических данных, стремление определить расположение отдельных областей по Скандинавии, например, часто встречаются выражения: «на востоке, в Гарда», «на юге в Серкланде», «на западе в Англии» [2, с. 39].
Вывод реферата
Итак, скандинавские рунические надписи доступны для реализации этапов контент-анализа. Их использование раскрыло и позволило исследовать арсеналом клиометрии значительный объем ранее не известной информации, значимой в контексте исторического исследования. В результате чего качественное содержание рун как источника становится измеримым, доступным, точным, а результаты анализа объективными. Таким образом, всестороннее анализ лексики и содержания рунических надписей делает их ценным историческим источником, дающим сведения по широкому кругу проблем средневековой социально-экономической и военно-политической истории, а также истории культуры и исторической географии Скандинавии и соседних с ней стран.
Перспективы исследования проблемы связанные с определением смысловой нагрузки выявленных маркеров из скандинавских рунических надписей и поиском эквивалентных смысловых аналогий в других древнерусских источниках. Это позволит в условиях активной модернизации истории объективно осуществить толкование и привлечения ведущих понятий к объяснению исторических фактов, проследить эволюцию их функционального назначения.
Список использованных источников и литературы:
1. Прицак О. И. Происхождение Руси. Древние скандинавские источники (кроме исландских саг): В 2 тт. Т. И. / Емельян Иосифович Прицак. – Киев: Обереги, 1997. – 1080 с.
2. Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. Тексты, перевод, комментарий / Е. А. Мельникова. – Москва: Наука, 1977. – 276с.
3. Джаксон Т. Н. Отражение торговли Новгорода со Скандинавии в древнескандинавской письменности / т Н Джаксон / / Скандинавский сборник. – 1988. – Вып. XXXII. – С. 117-127.
4. Kristel Zilmer Records and representations of Baltic Traffic in the Viking Age and the Early Middle Ages in Early Nordic sources / Kristel Zilmer. – Dissertationes philologiae Scandinavicae Tartuensis. – Tartu university: Рress, 2005. – 401p.
5. Looijenga Tineke Texts & contexts of the oldest Runic inscriptions / by Tineke Looijenga. – Inscriptions, Runic. 2. Runes – History. I. Title: Texts and contexts of the oldest Runic inscriptions. – Brill, Leiden, Boston, 2003. – 429p.
6. Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования / Иван Дмитриевич Ковальченко. – М., 2003-441с.
7. Слава Т. И. математико – статистические методы в исторических исследованиях / Т. И. Славко. – М .: Наука, 1981. – 156 с.
8. Jantina H. Runes around the North Sea and on the Continent AD 150-700. Texts and contexts / Helena Jantina. – Netherlands: Organisation for Scientific Research, 1997. – 632p.
9. Fornvännen. Journal of Swedish Antiquarian Research.- 1906-2012. – Доступный с:…
(No Ratings Yet)
Загрузка...