Вступление
Эволюция представителя служилой бюрократии и его взглядов в России XV–XVII вв. (На примере биографий и произведений Ф.Курицина, И. Тимофеева и Г.Котошихина) Появившись лишь во второй половине XV в. институт служащих незнатного происхождения – дьяков и подьячих, которые изначально выполняли функции канцеляристов, уже в начале ХVII стал весьма важным условием существования русского централизованного государства. К концу XVII века. число служителей приказов перевалило за 2 тыс. человек, а их функции значительно расширились [1, C.304]. Очень много исследований посвящено становлению и функционирования этой важной вехи управления средневековой Руси, системе приказов и тому подобное. Однако цель автора этой небольшой разведки лежит в другой плоскости: нас будет интересовать именно образ приказного дьяка, как индивида. Нам предстоит попытаться выяснить, как представители государственного аппарата видели себя, государство и свою роль и место в ней. И самое главное – как статус наших героев менялся с течением времени Однако автор отходит от практики использования актовых документов и разрядных книг – они будут играть лишь второстепенную роль. Зато основное место будет принадлежать автопортрета – чиновники говорить с нами с помощью своих произведений, которые не относятся к жанру автобиографии, однако по какой произведение включают в себя авторский взгляд на проблему и его убеждения.
Основная часть
Мы обратимся к трем произведений и их авторов: это «Сказание о Дракуле» Федора Курицына (? – Бл.1504 г..); «Временнике» Ивана Тимофеева (бл.1555 – 1630 (1631) гг) и «Росия во времена правления Алексея Михайловича» Григория Котошихина (? – 1667 гг.). Произведения имеют разный жанр: «Сказание …» является первым примером русской беллетристики, «Временник» – историческим произведением (тоже одним из первых в своем роде), произведение Г.Котошихина – донесением с элементами записок. Однако с помощью них мы все равно можем проследить позицию и взгляды автора.
Федор Курицын был быть одним из первых дьяков, которые должны реальное влияние на государственную политику: он был доверенным лицом великого князя Ивана III, участвовал во многих иностранных посольствах. По выражению Иосифа Волоцкого: «того потому державный во всем послушаше» [2, C. 104]. После поездки в Валахию он, вероятно в 1486, пишет «Сказание о Дракуле» – сборник слухов и анекдотов, которые он мог услышать на грецкому границе. Структура произведения нам изначально может показаться бессистемным изложением историй о хозяине Власть, автор лишь пересказывает истории, которые находят свои подтверждения в западноевропейских источниках, никак их не комментируя. Однако совокупность приведенных примеров должно привести читателя к определенным выводам. В образе хозяина Власти воплощен хотя и жестокий, но в одно время и справедливый правитель, у которого существует колодец с золотой чашей и «… и кто хотяще воду пить, да той чарой Пиета, на том месте да поставит, и, елико оно время пребысть, никтоже смеаше ту чашу взять »[3, С. 273]. Борьба с турецким султаном, справедливые законы воплощают видение Курицыным оптимального христианского правителя, жестокими мерами пидримуе закон. Литературные эксперименты, необычный стиль повествования представляют нам образованным, заинтересованную человека, оставляет позади своих современников в литературному мастерству. Есть в произведении образ который мы можем отождествлять с Курицы – это венгерский посол, поляк по происхождению, смог точно ответить Власть и уберечься от казни. «Таков обычеы имеаше Дракула. Откол к нему прихождаше посол: от царя или от короля “несмышленый” неизящен и НЕ умеаше против козней кто отвещаты, то на кол его всажаше », – продолжает далее российский дипломат [3, с.274]. Ни высокое происхождение, ни богатство не могут в таком случае уберечь от неприятностей – только природный ум и осведомленность. Таким видел и себя Федор Курицын – он верил в возможность добиваться высокого положения исключительно своими способностями. Держась этой линии Федор Васильевич вспоминает, что Дракула после боя с турками делает воинов, которые проявили мужество дворянами («витязем его учиняше») и наоборот казнил тех, кто бежал. Здесь между строк намек – только от поведения в бою зависит милость или немилость правителя.
В отличие от влиятельного Курицына, Иван Тимофеев занимал мелкие должности, сам говоря о себе как о «мухоподобному, во Тмах человеческого умножения» [4, с. 197], и во многих местах высказывается о себе подобным образом. Свое ничтожество он видел не только по сравнению с вельможами (в челобитной к Понтуса де ла Гарди во время оккупации Новгорода шведами называет себя «холоп твой»), а и перед Господом и его судом; Иван Тимофеев целом является набожным человеком []. Дьяк видит себя винтиком в большой централизованные системы управления, не претендуя на улучшение своей судьбы: приказ царя Василия Шуйского ехать в Новгород «кроме воли моея» он старается не комментировать [4, С.179]. Согласно мнению А. Дудко на страницах своего произведения он оправдывается за службу «Растрига» Лжедмитрий, захватчикам в Новгороде, вовсе не претендует на реноме борца – наоборот Тимофеев на страницах «Временника» – слабодушный, безвольный человек [5, С.41]. Он негативно отцинюе Годунова, Шуйского, шведских захватчиков – но всем им он продолжал служить, а не решаясь на протест и попытки изменить свою судьбу. Дьяк, как и другие мелкие чиновники, боялся опалы.
Григорий Котошихин, хотя и занимал незначительную должность, однако своими шведскими знакомыми считался очень талантливым человеком. Если Тимофеев был всю жизнь оставаться тем самым «винтиком» то Котошихин наоборот не мог полностью реализовать рамках приказной системы, которая не терпела инициативы и ошибок. За ошибку в титулатуры царя благодарность избили плетьми; несмотря на его определяющую роль в подписании мира с Швецией он безуспешно пытался вернуть отцовское имущество, отобранное из–за клеветы. Последней каплей была ситуация, когда во время войны на Украине Котошихин стал заложником интриг князя Долгорукого. Здесь обычный чиновник, чтобы не писать донос на «князя Якова» убегает за границу [6, с.42] – такая негибкость перед князьям должностным свидетельствует о высокой степени его индивидуальной самоопределения. К тому же, чтобы изменить условия жизни и реализоваться он решается на побег – то, о чем и помыслить не мог Иван Тимофеев. В Швеции в 1667 он написал свое произведение продемонстрировав феноменальную память – с точностью перечислив сотрудников приказов и дворов. Проблему он видит, как и Курицын в отсутствии образования и в том, что определяющим фактором продвижение по службе было происхождение, а не способности. «А лучится царю свою мысль о чем объявиты … а иные бояре, брады свои уставы, ничего НЕ говорят … царь жалует многих в бояре не по разуму, но по породе», – отмечает талантливый эмигрант [6, с.99 ].
Вывод
Поэтому систему центрального управления составляли дьяки как различного ранга, так и таланта. Здесь собраны мнения наиболее образованных представителей служилого люда, но мы можем сделать и общие выводы – от простых элементов системы, заложников правил и церемониала, их сознание, эволюционируя, начинает воспринимать их как талантливых людей своего времени, которые добивались должностей своими способностями; как ярких индивидов, способных на творчество. И в конце концов осознать свою роль и влияние на вельмож и государей.
(No Ratings Yet)
Загрузка...